Перед национальной катастрофой. Приезд царя Александра II к абадзехам.

Выступление Тлише Шуцежуко Цейко.  
Записал Сиюхов Сефербей Хачуцович с рассказа своего дяди по матери Магомчерия Магометовича Азаматова-Бгуашева. 

Осенью 1861 года на далекое расстояние разнесся слух о приезде в Хамкеты русского царя для переговоров с представителями абадзехского народа. Рассказ об этом эпизоде не раз я слышал в пересказе абадзехских стариков, но наиболее полным и красноречивым был рассказ моего дяди Магомчерия Магомедовича Азаматова-Бгуашева, который слыл за правдивого и интересного рассказчика. Он говорил, что в ту пору ему было 20 лет и что он один из множества черкесских юношей, прискакавших, на столь знаменательное зрелище. Народу было видимо-невидимо. Пешая масса стояла по кругу, ее замыкали всадники, внутри был свободный круг. 
Впереди стояли народные представители. Это были самые известные, самые уважаемые люди. Был тихий, ясный день. Уже был полдень. Вдали показалась кавалькада, которая ехала по направлению к собравшемуся народу. Через некоторое время можно было ясно видеть всех всадников. 
Впереди ехало трое всадников: царь на высокой английской чистокровке, справа от него – генерал Лорис-Меликов, а слева – главный переводчик при особе царя князь Мамат-Гирей Лоов, позади всех почетная охрана – эскадрон драгун. 
В этой группе были знатные горцы, которые состояли на царской службе. Из всех выделялся Лоов. 
Это был кадровый офицер с образованием (окончил кадетский корпус), горский князь из знатной абазинской фамилии, он прекрасно говорил на русском и черкесском языках. Своим внешним видом бросался в глаза: роста выше среднего, с выразительным, энергичным лицом, с маленькой черной бородкой, ему было 40 – 45 лет. Одет был изысканно, но просто: на нем была черкеска серого цвета, оружие в сауре, пояс, кинжал, газыри червленые, на голове высокая каракулевая кавказская папаха, на ногах горские сафьяновые ноговицы и чувяки без галунов, тесно облегающие ноги. Это был самый заметный человек во всей царской свите своей изящной фигурой, красивым лицом и умением держать себя с достоинством. 
Собрание большого количества людей на лугу напоминало огромный муравейник: все жило, двигалось, говорило. 
Народный глашатай призвал всех к порядку и тишине. И все замолчали и затихли в позе ожидания. 
Царь подъехал совсем близко и спешился, спешилась и вся его свита. Народ расступился, и царь со своими спутниками вошел в круг, и круг замкнулся. Царь сказал: «Здравствуйте, абадзехи!» Стоящая перед ним группа уполномоченных для ведения переговоров ответила: «Баракат босын!» («Желаем тебе блага!»). 
Затем царь заговорил: «Я к вам прибыл не как враг, а как доброжелательный друг. Я хочу, чтобы ваши народы сохранились, чтобы они не бросали родных мест, чтобы они согласились жить с нами в мире и дружбе. 
Россия – большое государство, перед которым стоят великие исторические задачи. Нам необходимо укрепить наши границы, приобрести моря для выхода к другим странам. Наша торговля с другими народами должна идти через моря. Мы не можем обойтись без Черного моря. Предлагаю дать ваше согласие на прокладку через ваши земли трех дорог к Черному морю: к Анапе, Новороссийску и Туапсе. Казна моя за это выплатит вознаграждение тем аулам, которым придется переселиться с территории, отведенной под эти дороги. 
Вы должны признать подданство русского царя, это не лишит вас национальной самобытности: будет жить и управляться по своим адатам, сохраните неприкосновенность адатам, сохраните неприкосновенность своей религии, никто не будет вмешиваться в ваши внутренние дела. Администрация и суд будут из ваших выборных людей. 
Вы много десятков лет воюете храбро, но ваши лучшие люди гибнут, и вам не отстоять самостоятельности потому, что моя армия велика и сильна. Уже ясно виден конец: Кавказ будет русским. Нет никакого разумного основания губить и дальше людей. Если вы прекратите губительную войну, ваш народ сохранится и ему будет лучше жить. Русское государство будет вас охранять от врагов и блюсти ваши интересы, залечатся раны, утихнет вражда и забудутся обиды, и через полвека вы будете жить государственной жизнью и управляться по справедливым законам. 
Ваши дети и внуки воспримут грамоту и культурные навыки в ведении хозяйства, и им жить будет легче, чем вам. 
В этот решительный час я прошу вас понять неизбежность покорения русскими Кавказа и принять мои условия, при которых ваш народ сохранится в наибольшей целости и будет иметь возможность и жить и развиваться себе на пользу и благоденствие. Если мои условия вами будут отвергнуты, я буду принужден приказать своим генералам закончить войну в ближайшие годы, несмотря ни на какие жертвы, и царский приказ будет исполнен, но это принесет вам неисчислимые бедствия и истребление народа… Будьте же благоразумны и примиритесь с исторической неизбежностью. Царское слово крепкое, и я торжественно заявляю, что мое слово будет свято и нерушимо, это все я подтвержу царским указом». 
Полковник Лоов, выслушав слова царя в почтительной позе, повернулся лицом к абадзехским депутатам и на чистом, образном черкесском языке начал переводить роковые, грозные слова… 
Народ слушал в гробовой тишине. Перевод окончился. Несколько секунд стояло общее молчание. Потом Хаджемуко-Хадже, которому заранее было поручено сказать первое слово, несколько подвинулся вперед и заговорил: «У меня любовь к Родине так велика, что был бы готов любой ценой сохранить ее для наших детей. Но теперь я вижу, что у нас не хватит сил оружием отстоять наши земли. Пришло время, когда мы должны войти в одно из соседних государств… Нам ближе по религии Турция, но она не хочет оказать нам военной помощи… Русских много, нас – мало, силы неравные и нам не устоять… Мое мнение – принять предложение русского царя, покориться судьбе, за это бог не осудит нас…» 
В задних рядах народных масс прошел какой-то шепот, который затем стал усиливаться и вылился в мощный ропот… 
Царь побледнел и спросил у переводчика, что сказал этот старец; видимо, его слова взволновали народ. Когда слова Хаджемукова перевел переводчик, царь сказал: «Старец сказал правильно, но, видимо, народу эти слова не понравились…» 
Вторым и последним выступил Тлише Шуцежуко Цейко. Это был высокий сухой старик с небольшой седой бородой, с суровым мужественным лицом. Цейко был известен как выдающийся оратор и человек, который никогда и ничего не боялся, всегда открыто говорил что думал. Он оглянул сборище, повернулся к царю и заговорил: 
- Русский царь нам сказал, что он должен был сказать по своему долгу, его я не осуждаю, но мои слова не совпадут с его желанием. Народ рождается, как отдельный человек, один раз, как отдельный человек, он развивается, стареет и умирает. Самый большой век человека – 100 лет, а народ живет тысячелетия… нет ничего вечного под солнцем. Русскому царю понравился Кавказ, а вот он уже 60 лет ведет войну за его покорение. Но и нам люба и дорога наша Родина-мать, и мы, не жалея жизней, защищаем и отстаиваем ее. Мы должны дать ответ своим предкам и богу за это священное дело. Нас никто не упрекает, что мы щадим себя. Нет, мы обильно проливаем свою кровь и кладем свои головы… мы гибнем, но лучше гибель, чем рабство. Русский царь нам обещает неприкосновенности наших адатов и нашей религии. Но разве это возможно! Бросьте горсть соли в кадку воды и посмотрите, что случится с солью: она растворится. Маленький народ, покоренный большим народом, должен раствориться в нем… С окончанием нашей свободы окончится и наша самобытность, иначе и быть не может. Мы храбро и беззаветно должны продолжать борьбу. Бог не в силе, а в правде. Будем биться до конца. Если погибнем за Родину, за народ, за веру, за честь, то позора нам не будет. Может, Кавказ и будет русским, но черкесы не будут рабами русского царя, пока в их жилах течет кровь. 
Русский царь называет себя нашим доброжелателем… Как это странно, наш «доброжелатель» 60 лет безжалостно проливает нашу кровь… Нет, Кавказ будет или нашей любимой колыбелью, или нашей могилой, но живыми мы его не отдадим. Лучше гибель, чем рабская жизнь. Не опозорим воинской славы наших предков и не забудем первейшей заповеди: «Будь героем или умри!» Считается неприличным в лицо говорить горькую истину, но не могу не сказать, что русский царь нам вовсе не друг, а исконный и непримиримый враг кровник. И напрасно он нас призывает к покорности. Сильные духом умрут, но не покорятся. Ну, а если слабые духом, как Хаджемуко-Хадже, и покорятся, то это не опозорит лучшей героической части черкесского народа. Тлебланы, смерть нашим врагам – завоевателям! Да живет и развивается священная война – Газават! Слава героям! 
Старец замолк. Несколько человек из ближайших рядов крикнуло: «Правда!» 
Эти слова подхватили сотни и тысячи, и скоро все поле огласилось грозным, устрашающим кличем. 
Царь испуганно озирался вокруг, окружающая его свита волновалась, опасаясь ярости народной. 
Но Шуцежуко Цейко сделал рукой знак, и постепенно все стихло. Тогда Цейко сказал: «Царь в настоящее время наш гость, а гость – священная особа, и пусть никто не подумает, что абадзехи способны нарушить долг гостеприимства. Пусть народ расходится и ждет указания своих уполномоченных». 
Народ сразу стал расходиться. Царь попрощался с уполномоченными и уехал в свою ставку. 
Уполномоченные, в количестве двадцати восьми человек, переехали в ближайший курджипсский аул и приступили к обсуждению вопросов о войне. 

Сентябрь, 1914 года.  
Аул Темиргоевский Майкопского 
отдела Кубанской области 

Б.Х.Бгажноков ,Научно-популярное издание 
«Мир культуры». Издательство «Эльбрус». 
Нальчик 1990 г. Стр. 149 – 153., 

Газета «Хасэ» № 4. 29 мая 1998 г.