Одним из провозвестников адыгского просветительства был Измаил-бей Атажукин, выдающийся общественно-политический деятель, незаурядная личность и истинный патриот своей родины.

Существуют различные мнения о времени рождения И. Атажукина, но более достоверной датой следует считать 1750 г. Будучи подростком, Атажукин, по его словам, «повинуясь власти родителя», отправился в Петербург, где был определен в военное учебное заведение. Здесь он получил прекрасное общее и специальное образование, выдвинувшее его впоследствии в число образованнейших людей своего времени.

Начиная с 80-х г. Атажукин принимал активное участие в военно-политических событиях России и Кабарды. В 1787-1791 гг. участвовал в русско-турецкой войне. В 1788 г. он при дворе князя Г. А. Потемкина-Таврического, а в конце этого же года участвует в штурме турецкой крепости Очаков. За боевые заслуги произведен из секунд-майора в премьер-майоры, блестяще аттестован в рекомендательном письме Потемкина Екатерине II, представлен к награждению «убранной каменьями медалью». 

В 1790 г., участвуя мо взятии крепости Измаил, обратил на себя внимание А. В. Суворова, особо отметившего его «за храбрость и усердие». Через год он участвует в переговорах по заключению Ясского мирного договора, окончательно закрепившего Кабарду за Россией.

В 1794 г. Атажукин был направлен в Кабарду с особым поручением по управлению горцами. Однако вскоре за причастность к вспыхнувшему здесь антиколониальному движению вместе с братом Адыль-Гиреем и майором Атажуко Хамурзиным был выслан в Екатеринославль (ныне Днепропетровск). 

В 1801 г., после смерти Павла I и последовавшей затем амнистии, он обратился к Александру I с просьбой о возвращении на родину и об использовании его с «пользой для народа». Просьба была удовлетворена, но сначала ему было предписано явиться в Петербург. Здесь он был произведен в полковники, ему прочили командование формирующимся к тому времени кабардинским гвардейским эскадроном. Оставаясь в столице еще два года, Атажукин представил в министерство внутренних дел «Записку» по делам кабардинского народа. 

К 1804 г., когда создание кабардинского эскадрона не состоялось, Атажукин вернулся на Кавказ. Здесь он был зачислен на службу на Кавказскую линию (система военных укреплений по Тереку и от Моздока к Азову, на границе с горскими народами Северного Кавказа), поселился в Георгиевске, тогдашнем военно-административном центре Кавказской губернии, и снова энергично включился в общественно-политическую жизнь своей родины.Деятельность Атажукина в последующие годы протекала в очень трудной и напряженной обстановке. 

Противодействие царским властям в их колониальных методах действий против горцев, невыполнение грубых требований обеспечить «покорность», «непоколебимую верность» адыгов, осуждение жесточайших карательных экспедиций (в частности, предпринятой летом 1810 г., во время которой было уничтожено 200 горских селений) приводили его к конфликтным отношениям с управителями Кавказского края. Они писали царю жалобы на нега, преследовали его, заключали в тюрьму. Так, пристав Кабардинского округа И. П. Дельпоцо в своей докладной писал: «Я же сам об нем (т. е. И. Атажукине) мнения такого в рассуждении доверенности, какая до сего возложена была на него по кабардинским делам, есть совершенный вред для России, и ни в каких случаях ожидать от него ничего доброго невозможно, поелику с начала его употребления по делам кабардинским по сие время ни самомалейшей пользы он не показал». «Самовольство сто, полковника Измаил-бея Атажукина,- заключает С. А. Булгаков, командующий войсками Кавказской линии,- которого поведение и образ жизни нимало не обещает нашей пользы».

В конце 1811-го или в начале 1812 г. Атажукин был убит при таинственных обстоятельствах. Атажукин явился историческим прототипом поэмы М. Ю. Лермонтова «Измаил-бей». Согласно легенде, использованной поэтом, он был убит своим двоюродным братом Росланбеком. Росланбек Мисостов Атажукин тоже офицер русской армии, служил также при Потемкине, а после его смерти вернулся на родину, примкнул к антирусской партии и играл главную роль в антирусском движении. Он совершил убийство якобы по причине соперничества с Измаил-беем, который пользовался большей популярностью среди народа. Однако причины убийства Атажукина до настоящего времени не выяснены.Сохранились интересные характеристики Атажукина, данные его современниками, близко знавшими его и наблюдавшими его образ жизни. Они подчеркивают его европейское светское воспитание и одновременно страстную приверженность к национальному традиционному быту. «Полковник Измаил Атажуков,-пишет И. П. Дельпоцо,-служил в русской армии и был послан вместе с тем в Екате-ринослав; после этого долго жил в Петербурге; пожалован кавалером ордена святого великомученника Георгия 4-го класса и брильянтовой медалью; говорит и пишет по-российски и по-французски и имеет жалованья 300 руб. Получивши столь много милостей, как бы надлежало мыслить о нем? Правда, что он живет в Георгиевске, но в прочем все напротив: он жену свою держит в Кабарде, сына родного, который имеет 10 лет от роду, отдал на воспитание одному своему узденю... Когда едет в Кабарду, снимает с себя крест, медаль и темляк: положит в карман». «В Моздоке, - свидетельствует доктор медицины Л. Р. Стегман, - я познакомился с кабардинским князем Измаил-беем. Он полковник в российской службе, кавалер георгиевского ордена. Приверженность его к своему отечеству... нимало не изменилась в течение долговременного отсутствия; он состоит в тесном с оным сообщении. Жена его и сын живут там, последний воспитывается у одного кабардинского дворянина. Он говорит по-русски и по-французски, ростом высок, красив собою и обходится как образованный светский человек».

Общественно-политические взгляды Атажукина четко отражены в его «Записках» по кабардинским делам, а также его речах, произнесенных перед народом. Атажукин был сторонником единения с Россией, но не насильственным путем, не путем военных экспедиций против вольнолюбивых горцев и кровопролития. Неоднократно подчеркивая могущество и просвещенность России, веря в справедливость и гуманность русского самодержца, он искал мирные средства присоединения горцев к России, просвещал народ, предостерегал его от губительных последствий Кавказской войны, осуждал колонизаторские методы борьбы с коренным населением Кавказа.

Он был приверженцем существовавшего у адыгов феодально-крепостнического строя, но был за его гуманизацию в пользу обездоленного народа, ограничение прав владетелей и повышение их обязанностей перед подвластными.В «Записках» Атажукина дана картина общественно-политического положения горцев Северного Кавказа, их отношения к современным событиям, изложены меры, которые, по мысли автора, должны мирным путем решить существующее противоборство. Характеризуя отношение горцев к политике России, Атажукин сразу подчеркивает, что «усмирить силою сих горских жителей никогда возможности не будет». Единственный выход: Россия должна привлечь на свою сторону один из народов Северного Кавказа, который подал бы пример другим горцам. Свой выбор он останавливает на кабардинцах, поскольку по Ясскому мирному договору они уже отошли к России. Вместе с тем он подвергает критике методы, применяемые царским правительством, действовавшим по принципу «разделяй и властвуй». «Политика России с горскими жителями,- резюмирует он,- состояла до сей поры в том, чтобы содержать их между собою в некотором несогласии... Здесь не место исследовать, до какой степени такое правило с хорошей моралью может быть согласно». Неодобрительно он относится и к учреждению Кавказской линии: в результате строительства военных укреплений ухудшились мирные связи горских народов с Россией, обострились отношения между ними и казаками. Касаясь непосредственно кабардинцев, Атажукин их общественный строй характеризует как феодальный: верховная власть осуществляется князьями, в их зависимости находятся дворяне, подразделяющиеся на три ступени. 

Говоря же о народной массе, он, как просветитель, особо подчеркивает, что она «находится в совершенном узничестве дворян и князей». В заключительной части «Записок» изложены рекомендации, важнейшие из которых следующие: 1) при разборе судебных дел «наблюдать древние права жителей Кавказа и чтобы каждый из них владел собственностью по тем правам принадлежащего, а не насилием приобретенной», 2) возвратить кабардинцам отрезанные у них земли, на которых «устроена Линия и поселены свободы, а если сие невозможно, то по крайней мере дать им свободный ход во все прежде им принадлежавшие места для пастьбы скота и прочих нужд», 3) «возвратить кабардинским владельцам всех беглых их, поселившихся на Линии, и впредь оных отнюдь не принимать».«Записка» Атажукина вызвала гнев царской администрации в части предлагаемых мер, особенно предложение о возвращении кабардинцам принадлежавших им земель по Линии, которое, как отмечено в отзывах, «превышает меру дерзости».В речах, произнесенных перед народом (в мае 1805 г. на вершине Кумы и в июне 1806 г. на Баксане и Чегеме), Атажукин ясно и четко высказал, свою политическую ориентацию на Россию, единственно правильную и реалистическую позицию в сложившейся в то время сложной обстановке. Ни единоверная Турция, которая, по его словам, находится «в совершенной слабости», ни Персия, хотя и «магометанского закона», но находящаяся в состоянии «раздробленности и в беспрестанной междуусобной войны», не смогут взять под свое покровительство горцев. В России же «наука и просвещение доведены до совершенства; богатство, сила и могущество... невероятны». «Положение нашего края подле сильного государства,- заключает он,- должно обратить наше внимание, дабы сохранить себя и пользоваться нашим имуществом в спокойствии». 

Он говорит о своей любви к родине, стремлении отдать все свои силы и знания благополучию и процветанию родного народа: «Пройдем мимо всего, что до меня лично касающееся, ибо мое блаженство нахожу только в пользе и спокойствии моего любезного отечества, для выгоды которого я вырвался из круга своего семейства, оставил выгоды от преимущества моей знаменитой между соотечественниками природы, оставил свободу, в тогдашней молодости обещавшей мне все приятности в жизни, оставил, говорю, все то, дабы видеть и познать народы, где просвещение и наука очистили от буйства человека и произвели законы, полезные и выгодные для всех и каждого. Я желал для благополучия моих соотечественников уподобить себя пчеле, дабы из всего извлечь полезное и перенести оное в любезное мое отечество. Так, почтенные владельцы, узденья и народы, я, претерпя для вас все неудовольствия по разлуке с вами, со мною случившейся, почитал себя счастливым, надеясь окончить жизнь свою посреди вас и служить обществу полезными моими опытами». Вместе с тем он высказывает беспокойство по поводу того, в каком состоянии застал свой народ. «Так я возвратился,- продолжает он,- и нахожусь здесь посреде вас. Но что я нашел, о боже! И ты во гаеве своем попустил мне увидеть мое любезное отечество на краю гибели!.. Куда девалась слава кабардинского народа? Почтенные владельцы, где ваши преимущества и знатность породы? Узденья, где справедливая ревность и усердие к вашим владельцам и попечение о славе народа, которыми предки ваши похвально отличались? Мы видим все и чувствуем потерять даже и нашу свободу. А таковому несчастию, я смею сказать, мы сами причиной, потому что между нами, даже единокровными, нет . . никакого союза. А оттого и во всем народе нет единодушия». 

В преобразовании общества Атажукин важную роль отводит просвещению, именно просвещение выдвинуло , Россию в число передовых государств. Просвещение же, идущее из России, обустроит быт горцев, улучшит их нравы. Речи Атажукина при всей своей аргументированности и страстности не достигли своей цели. Адыгам угрожали карательные экспедиции, и, обеспокоенный такими трагическими для народа последствиями, он обратился к министру внутренних дел с письмом, в котором просил ходатайствовать перед государем «пощадить в безумии погрязших». При этом он подчеркивал, что «упорство не от бедного нашего народа, но от влияния духовных, из коих знатнейшие получают за то от Порты важные награждения, влекут ослепленный народ фанатизмом веры к неповиновению постановлениям власти», что сторонников России немало, но «буйностью других и неслыханной доселе жестокостью шериата» они «утесняемы, стонут в порабощении и не отчаяватся в приведении всех к общей цели порядка».

В основе общественно-политической деятельности Атажукина лежало патриотическое стремление облегчить положение своего народа в условиях неумолимо надвигающейся колонизации. Но иллюзии о мирном присоединении горцев к России пришли в противоречие с жестокой карательной политикой царизма на Кавказе. В этом была его трагедия и, возможно, причина его смерти.