В 1850 г. Кешев вместе с Кази Атажукиным был зачислен в Ставропольскую гимназию, при которой существовал специальный пансион для детей горцев. Созданная в 1837 г. для подготовки чиновников кавказского управленческого аппарата, Ставропольская гимназия превратилась в подлинную кузницу кавказской интеллигенции. Из ее стен вышли такие прогрессивные деятели своих национальных культур, как классик осетинской литературы Коста Хетагуров, осетинский этнограф Иналуко Тхостов, осетинский поэт и публицист Инал Кануков, кабардинский педагог, публицист и переводчик Кази Атажукин, балкарский скрипач Султан-Бек Абаев.

За время учебы в гимназии Адыль-Гирей переходил из класса в класс в числе первых учеников. Получая высшие баллы по всем предметам, он, однако, особое пристрастие питал к литературе. О серьезности увлечения Адыль-Гирея словесностью свидетельствуют его блестящие успехи в гимназических конкурсах на лучшее сочинение, сложность из бранных им тем, самостоятельность, глубина и оригинальность их разработки, Так, на конкурсе 1857 г. была заслушана его работа на тему «О характере героев в современных русских повестях и романах», получившая высокую оценку жюри. «Воспитанник из почетных горцев, – отмечалось в протоколе, – родясь в сфере не только чуждой, но и противоположной нашему обществу по интересам, привычкам, образу жизни, сумел не только понять, но и почти; верно оценить значение лучших типов нашей литературы и показать отношение их к действительной жизни: тем с большей признательностью отдаем заслуженную дань похвалы его сочинению, которое написано языком более чистым и правильным, нежели сочинения некоторых русских воспитанников старшего седьмого класса». 

Через год на очередном конкурсе Кешев выступил с сочинением «Сатира во времена Петра, Екатерины и в на им дни». И снова - успех, первая награда и высокая оценке жюри, отметившего в работе воспитанника-горца «самостоятельность многих выводов, бывших плодом долгого изучения разбираемых авторов и описываемой ими эпохи». Это сочинение было отослано директором гимназии Я. М. Неверовым издателю журнала «Русский педагогический вестник» (1859, № 4) как убедительное свидетельство «успешной учебы горцев, их одаренности, способности и усердия в науках». В ответ журнал, теплыми и благожелательными словами приветствовал «молодой талант из горцев». «Как-то странно,- отмечалось в редакционной статье,- но вместе с тем отрадно видеть под такими словами черкесское имя - Адыль-Гирей Кешев! Наука вправе ожидать многое от молодого горца, который с такой внутренней силой вступает на ее поприще!»Окончив с отличием гимназию, Кешев поступил в Петербургский университет на факультет восточных языков. По учеба здесь продолжалась всего один учебный год. Осенью 1861 г., когда в университете начались волнения, вызванные репрессиями против свободолюбивой части студенчества, Адыль-Гирей принял в них участие. Затем, не желая примириться с новыми порядками, воцарившимися здесь после подавления студенческих волнений, Кешев в знак протеста против нововведенного университетского устава подал на имя управляющего делами Кавказского комитета, в ведомстве которого находились студенты из горцев, заявление следующего содержания: «Несмотря на все мое желание окончить свое университетское образование, я никак не в силах оставаться в университете при тех новых правилах, которые теперь там введены. О чем считаю споей обязанностью довести до сведения вашего превосходительства и просить вас сделать распоряжение об увольнении меня из числа кавказских воспитанников с выдачей документов на следование на родину».

Заявление Кешева, в котором в столь откровенной и резкой форме была указана причина ухода из университета, вызвало гнев управляющего комитетом В. Буткова: по его приказу, он был немедленно уволен и выслан из Петербурга в Ставрополь. Кратковременное пребывание Кешева в столице было максимально заполнено творчеством. Помимо опубликованных в 1860 г. рассказов из цикла «Записки черкеса» и повести «Абреки», он в следующем году печатает свое последнее произведение - очерк «На холме».

Прибыв в конце 1861 г. в Ставрополь, он работал переводчиком с черкесского языка в канцелярии начальника Ставропольской губернии, затем учителем того же языка в гимназии, а после исключения из учебной программы черкесского языка - секретарем в Ставропольской контрольной палате. Здесь он за выслугу лет переведен в коллежские секретари со старшинством. В 1867 г. переселился I во Владикавказ, административный центр Терской области, где был назначен редактором областной газеты «Терские ведомости». С 1868 г. одновременно исполняет должность чиновника особых поручений при начальнике Терской области; в этом году его за выслугу лет производят в  титулярные советники, затем - в коллежские асессоры со и старшинством.В общей сложности вся творческая деятельность Кешева продолжалась всего лишь 13 лет. При этом, как свидетельствует последнее опубликованное произведение Кешева - очерк «На холме» (1861), собственно литературное творчество его было и вовсе кратковременным: все известные нам произведения писателя были написаны им в ранний период - в последние годы учебы в Ставропольской гимназии, а затем в год учебы в Петербургском университете. 

Пять же последующих лет службы в Ставрополе Кешев ничего не писал или, во всяком случае, не публиковал. Переехав затем во Владикавказ и приняв должность редактора «Терских ведомостей», т. е. последние четыре года жизни, полностью посвятил журналистике.Эстетические взгляды Кешева, идейное содержание его произведений, особенности его творческого метода формировались под воздействием передовой русской общественной мысли и литературы 50-х годов. Вслед за Белинским, Чернышевским и Добролюбовым Кешев рассматривал литературу как отражение современной действительности, ее главных общественных интересов. Именно ему первому из своего поколения просветителей удалось реализовать требование Белинского, что «поэт должен выражать не частное, а общее и необходимое». Творчество Кешева отмечено широтой поставленных в нем проблем, глубиной изображения национального быта и характера, социальной зоркостью и обобщенностью. Он дал широкую картину социально-общественного быта адыгов, обратил внимание на существенные конфликты и противоречия своего времени, показал историю духовных исканий передовой части адыгской интеллигенции, ее и свои раздумья над судьбой своего отечества. В его творчестве наиболее ярко реализованы принципы реалистического метода, проявляющиеся как в правдивом описании изображаемой действительности, так и в художественной системе - структуре образов, искусстве портретной и речевой характеристики, пейзаже, повествовательной речи.Уже в первом своем произведении - цикле рассказов под названием «Записки черкеса» (сюда вошли «Два месяца в ауле», «Ученик джиннов» и «Чучело») (Библиотека для чтения. 1860. Т. 159) - Кешев создает широкую реалистическую картину общественного быта адыгов накануне реформ 60-х гг. 

Свои творческие принципы Кешев декларирует в письме к издателю журнала «Библиотека для чтения». «Я старался в заметках своих,- пишет он, избегать всего того, что выходит из повседневного быта черкеса, боясь в обвинении в умышленном эффекте. Я желал бы представить черкеса не на коне и не в драматических положениях (как его представляли прежде), а у домашнего очага со всей его человеческой стороной». Вместе с тем изображаемые писателем случаи из обыденной жизни адыгов вызывают у него интерес как факты, ведущие к социальным обобщениям.Характерными типическими обстоятельствами в этих рассказах становятся несовместимые с его просветительскими взглядами традиции феодальной старины. При этом Кешев выступает новатором, ставя новые проблемы, в маетности, впервые проблему положения женщины в адыгском обществе. В «Записках черкеса» этой проблеме посвящено два рассказа - «Два месяца в ауле» и «Чучело». 

Повествуя о трагической судьбе своих героинь - Залихи и Пазики, Кешев протестует против порабощенного, зависимого положения адыгской женщины, права родителей распоряжаться судьбой своих детей, брака по расчету, обусловленного родовыми интересами, и призывает к признанию права женщины на счастье н любовь, свободу выбора и браке, и, наконец, на образование. Героини Кешева воплощают в себе идею роста самосознания горянки, всевозрастающую непримиримость ее с ролью покорной рабыни. Кешев создает новый тип женщины в адыгской литературе. Женский образ у его предшественников - это представительница княжеского рода, женщина-воительница, романтизированно возвышенная над обыденной жизнью и своей естественной сутью (героини Хан-Гирея). Женщина Кешева, хотя и происходит из свободных слоев общества, но проста, женственна и жизненна. Она страдает от бесправия, полна решимости бороться за свое счастье, мечтает о Лучшей доле, об образовании.Примечательно, что Кешев обращает взор и на женщину из крестьянской среды, подвергающуюся не только нравственному порабощению, но и жестокой экономической эксплуатации.В рассмотренных рассказах затронуты и другие важные проблемы общественного быта адыгов. Резкой критике Кешев подвергает обычай наездничества, связанный с воровством и грабежом. Писатель правильно понял причину возникновения и бытования этого обычая, связывая его со своеобразными нравственными нормами и понятиями феодальной старины, когда предприимчивость и ловкость в похищении чужого имущества считались одним из ценных качеств феодала, обеспечивавших ему особое уважение и почет в среде своего класса.

Вместе с тем Кешев верно почувствовал важность борьбы с этим отживающим обычаем в новых исторических условиях.. Он убежден, что, пока сохраняется обычай наездничества, его соотечественники будут оторваны от производительного труда, от мирной созидательной жизни. Устами своего героя он заявляет, что его землякам «полезнее было бы забыть подвиги удальства и заняться мирными делами». Вместе с тем его приятно удивляют и искренне радуют рассуждения дяди о хозяйстве: о земледелии, скотоводстве и прочих «полезных занятиях», а также «практический ум, навыки и глубокое соображение, качества, редко выказываемые адыгами... привыкшими говорить больше о военных успехах».Третий рассказ - «Ученик джиннов» из тех же «Записок черкеса» - посвящен традиционно-просветительской теме - разоблачению суеверий и предрассудков народа Однако они рассматриваются не только как явления типические, но и как факторы, препятствующие просветительским акциям передовых горцев, распространению в народе образования, передовых знаний.Новаторски подходит Кешев к разоблачению такой своеобразной черты адыгского быта, как абречество в повести «Абреки» (Русский вестник. I860. Т. 30. № 11). У его предшественников изображение абречества мало сдвинулось с натуралистического описания. У Кешева главное - исследование социальных истоков этой бытовой особенности: он связывает абречество с общественным строем и жизненным укладом адыгов, рассматривает его как социальное зло, порожденное феодальной стариной. Реалистически-конкретное изображение абречества в повести! Кешева, вместо ранее принятого в. русской литературе как-экзотической стороны быта горцев, не пришлось по душе редактору «Библиотеки для чтения» Дружинину, которому после «Записок черкеса» были отосланы «Абреки». Дружинин - эстет, предпочитавший обличительной литературе, наполненной «мерзостно-отвратительными эпизодами», произведения «изящной словесности», потребовал переделки повести; Кешев, не согласившись на это, забрал повесть к опубликовал ее в «Русском вестнике».В повести «На холме» (Русский вестник. 1861. Т. 36) Кешев ставит одну из магистральных проблем литературы предреформенной поры - положение крестьянства. Кешев работал над ней под впечатлением произведений русских писателей на тему о крестьянском быте: «Губернские очерки» (1856-1857) М. Е. Салтыкова-Щедрина, «Записки охотника» (первое издание в 1852 г.) И. С. Тургенева, «Деревня» (1846) Д. В. Григоровича, «Очерки народного быта» (печатались до 1861 года в журнале «Современник») М. В. Успенского. Следуя традициям «натуральной школы», Кешев дает всестороннее, как бы документальное описание повседневной жизни, психологии трудового народа.Крестьяне в изображении Кешева - производители материальных благ, на их плечах лежит существование всего аула, и прежде всего их хозяев. Они зависимы от своих владельцев экономически и юридически. Существующие правовые отношения дают дворянам неограниченные права над подвластными крестьянами, обеспечивают им возможность жить за счет их труда, проводить время в праздности и разъездах. Обираемые своими господами при низком результате производительного труда, обусловленном примитивностью ведения хозяйства или неурожаем, крестьяне испытывают постоянную материальную нужду. Это униженные зависимым положением и находясь в бедственном состоянии, они не лишены человеческого достоинства, меньше всего походят на безгласных холопов. Они с пренебрежением относятся к своим господам, безбоязненно критикуют их образ жизни. Но Кешев подчеркивает и ограниченность их классового сознания, когда они соизмеряют свои поступки правилами «так заведено». Крестьяне у Кешева в нравственном отношении стоят выше своих господ. Их идеалы, понятия о месте человека в жизни, его чести, долге, славе в корне отличаются от этических норм праздных, ведущих паразитический образ жизни дворян. Солидаризуясь с писателями-демократами, отвергавшими и (мышления славянофилов, будто бы русским крестьянам присущи приверженность к патриархальному быту, вражда ко всяким новшествам, религиозный фанатизм, Кешев на примере адыгских крестьян, находящихся в аналогичных, социальных условиях, демонстрирует несостоятельность славянофильских - концепций. Крестьяне в изображении Кешева самокритичны, им свойственна привлекательная черта, которой не может похвастать чванливая знать - признавать несовершенства быта адыгов; они любознательны, проявляют глубокий интерес к быту и культуре других народов; они, хотя и богобоязненны, но здраво подходят к религии, критически настроены к ее наставникам. Замечательно и то, что Кешев показал социальную основу нравственного превосходства крестьян над дворянским сословием, подчеркнув, что нравственная красота может быть достоянием только трудовых людей, удел же живущих праздно - деградация.

До Кешева никто с таким сочувствием и симпатией не изображал крестьянскую массу, так обнаженно не показывал ее низкий материальный уровень жизни, переносимый ею социальный гнет. Реалистически изображая жизнь трудового народа, Кешев подводил читателя к осознанию той истины, что его бедственное положение является следствием существующих социально-экономических отношений. Всей логикой изображения экономического состояния тружеников села он дал почувствовать несправедливость феодального миропорядка, обеспечивающего материальными благами тунеядствующий дворянский класс и обрекающего трудовые массы на нищету и бесправие. Вместе с тем Кешев подчеркнул и таящийся в народе протест против существующих общественных отношений.Реализм писателя проявляется не только в бытоописательном плане, но и в приемах изображения самой крестьянской среды. Просветители первой половины XIX в. изображали простой народ абстрактно. Это была стихийная и необузданная сила, нередко поднимавшаяся против своих поработителей, безликая, не выраженная в конкретных образах масса (Хан-Гирей). Современник Кешева Крым-Гирей Инатов уже пытается создать собирательный образ народа посредством характеристик отдельных персонажей из крестьянской среды. Но он еще остается у него ограниченным. И только Кешев, разносторонне характеризуя различные типажи из массы сельских тружеников, создает полнокровный, многогранно очерченный типический образ адыгского крестьянина.

В творчестве Кешева поставлена проблема социально-этического самосознания передовой интеллигенции, прослеживается процесс ее идейно-нравственного развития. Это дает возможность писателю проследить сильные и слабые стороны просветительского движения в целом, осудить пассивность просветителей, призвать их к более активным действиям в борьбе за прогресс народа. Черты, свойственные передовой адыгской интеллигенции, раскрываются через выступающий во всех произведениях Кешева образ повествователя. В отличие от аналогичного образа Крьм-Гирея, у Кешева образы рассказчика и автора не тождественны. Повествователь Кешева - новый социально-психологический тип, рожденный эпохой писателя. На что он указывает в следующих своих рассуждениях: «Современное состояние Кавказа породило значительный круг людей, которые отбились от родной почвы, а к чужой не пристали. Поверхностное полуобразование ставит их во враждебное отношение ко всему окружающему, разрушает веру в достоинство старых обычаев, но не дает им достаточно сил для успешной борьбы с действительным злом». Вместе с тем Кешев не совсем нейтрален к созданному им образу: в известном смысле он является рупором его собственных идей.

Социально-психологический тип, созданный Кешевым, перекликается с. идейно-нравственной концепцией героев романов и повестей И. С. Тургенева 40-50-х гг. и поэмы Н. А. Некрасова «Саша» (1850). Герой Кешева также не приемлет современную ему действительность, в борьбе с пей он видит единственную и благородную цель своей жизни, но и он оказывается не готовым к решительным практическим действиям, и у него трагическая разобщенность с народом. Но герой Кешева в то же время типично национальный: он кровно связан с родной землей и интересами своего народа, у него национальный склад психологии, в основе его программы - проблемы, вызванные к жизни спецификой национального быта и национальными потребностями. Это интеллигент-демократ, жаждущий активной просветительской деятельности среди массы народа. Однако в силу неблагоприятных обстоятельств, а также слабоволия, он не может действовать с видимыми результатами. Отсюда неудовлетворенность собой, трагические настроения и переживания. .Однако его никогда не покидает тренога за судьбу народа. Он уверен, что сделанное им непременно даст свои ростки, что новое поколение «пересилит массы», добьется перемен к лучшему.У героя Кешева проявляется дифференцированное отношение к России. Он подчеркивает всевозрастающий интерес своих земляков к русской культуре, усиливающиеся Контакты между народами, особенно между простыми тружениками, и как результат-«благотворные во многих отношениях влияния русских» («Ученик джиннов»). Но он отмечает и античеловечность общественного строя в центральной России. Его возмущает первобытная грубость, ничем не ограниченный произвол русских помещиков, занятых «систематическим попиранием человеческого достоинства», крайняя забитость и бесправие русских крестьян. Он проявляет тревогу по поводу проникновения из приобщающейся к буржуазному развитию России в общественный быт адыгов таких нехарактерных для них негативных явлений, как расчетливость, жадность, корыстолюбие, приверженность к «презренному предками Бахусу».. 

Всё это в известной степени рушит иллюзии героя относительно той цивилизованной страны, культура которой лежит в основе его просветительских идей и практики. Но и в этом случае он по-прежнему настроен оптимистически. Даже его ретроспективные настроения, являющиеся реакцией на неприемлемую им действительность, проникнуты обращенностью к будущему. Констатируя истинное положение дел на родине, раздумывая о ее дальнейшей судьбе, он на $ заданный им же вопрос: «Есть ли верные залоги на лучшее будущее?» - отвечает утвердительно. Для этого он считает необходимым широко поставленное просвещение народа, которое должны нести в массы образованные горцы; развитие торговли, «которая изгонит из головы черкеса отжившие понятия, вызовет в нем дух предприимчивости, сметливости и все то, что до сих пор сокрыто в его богато одаренной натуре, введет в его быт неизвестные доселе удобства, изменит к лучшему семейные и общественные отношения», будет способствовать еще более тесному сближению и дружбе народов, культурному взаимообогащению. В образе своего героя Кешев воплотил идейные искания передовой адыгской интеллигенции, их - и свои - представления о настоящем и будущем народа. Всей логикой своих рассуждений Кешев пришел к выводу о кризисе старого феодального миропорядка и необходимости исторических перемен. Но в этих произведениях, созданных накануне отмены крепостного права, Кешев еще возлагает свои надежды на правительственные реформы. И только после событий 1861 г. он, в период кратковременной работы на посту редактора «Терских ведомостей», приходит к разочарованию в прежних идеях и находится в поисках новых путей борьбы за прогресс своего народа.Кешев был первым редактором газеты «Терские ведомости», учрежденной в 1868 г. с выделением Терской области из состава Ставропольской губернии. На этом пост; он проработал всего несколько лет - в январе 1872 г. он умер. Но за это очень короткое время «Терские ведомости добились больших успехов. Они были достигнуты благодаря передовым мировоззренческим позициям и гражданскому мужеству Кешева, его личной инициативе и энергии, налаженному им стилю и ритму работы. В немалой степени этому содействовало и то, что Кешеву удалось сгруппировать вокруг газеты передовую горскую интеллигенцию: среди них, помимо адыгов, были осетины И. Тхостов, Г. Шанаев, А. Гасиев, Б. Гатиев, М. Баев, ингуши Ч. Ахри-ев и А.-Г. Долгиев, «кумык Х-Ъ» (псевдоним неизвестного лица). «Терские ведомости», широко отображая общественную, экономическую и культурную жизнь области, нередко поднимались до критики царской администрации, пропагандировали демократические идеи своего времени, защищали интересы трудового народа, честь и достоинство горца. Замечательным введением Кешева было печатание материалов с примечаниями от редакции, в которых выражалась ее точка зрения к публикуемому. Другим важным рупором общественно-политической позиции газеты служил и введенный Кешевым отдел «Библиография», в котором делался обзор новинок кавказоведческой литературы. 

В годы редакторства Кешева «Терские ведомости» значительное внимание уделяли вопросам освобождения крестьян от крепостной зависимости и земельной реформы. Не имея возможности свободно дискутировать по этим вопросам, редакция, однако, особым отбором статей подчеркивала противоречия правительственных реформ, их грабительский характер. Большое место отводилось проблемам просвещения горцев. Газета вела борьбу против превратного представления о горцах, будто бы они сами не стремятся к образованию и довольствуются состоянием темноты и невежества. Доказывая совершенно обратное, газета обращала внимание на неудовлетворительность существующих условий для «одержимых жаждой знаний горцев», при которых «едва ли сами Уайты, Стивенсы и Аркрайты могли бы что-то сделать». Она делала смелые заключения, когда заявляла, что образование возможно только при создании материального благосостояния народа. «До тех же пор, пока длится борьба за насущное пропитание, нет места образованию». 

Широко освещались в газете быт и нравы горцев области. На эти темы, помимо самих горских авторов, писали и люди несведущие, зачастую тенденциозно искажавшие особенности национального быта и характера. В таких случаях редакция, комментируя эти материалы, восстанавливала истину. Она критиковала и тех, кто пытался принизить историю и культуру горцев. В поле зрения газеты были и социальные проблемы, связанные с бедственным состоянием горской массы.Опровергая мнение будто бы причина их низкого материального уровня связана с неумением и нежеланием заниматься хозяйством, редакция объясняла угнетенное состояние трудовых горцев имущественным неравенством, эксплуатацией. «По большей части люди бы и рады трудиться,- отмечала редакция в комментарии к статье Н. Грабовского «Экономическое положение бывших зависимых сословий кабардинского округа»,- да на каждом шагу встречаются им непреодолимые преграды то в виде сложившегося веками неравенства в пользовании различного рода вещественными и невещественными благами, то в виде сетей, хитро расставленных насилием и плутовством для эксплуатации простодушной массы».Таким образом, газета, призванная стать официальным органом «в видах правительства», при Кешеве приняла прогрессивно-демократическое направление. После его смерти введенные им традиции были газетой утрачены: в ней все меньше появлялось статей на горскую тематику, острополитических и острозлободневных материалов; упразднен был библиографический отдел, прекращено было печатание статей с комментариями от редактора. «Терские ведомости», по существу, превратились в вестник правительственных постановлений, статистических данных и различных происшествий; в то же время они нередко занимали и реакционные позиции как в вопросах общеполитических, так и национальных.За кратковременный период работы Кешева на посту редактора им была создана значительная публицистическая литература. Сюда относятся его редакторские примечания к публикуемым в газете статьям и библиографические обзоры новинок кавказоведческой литературы, в которых поднимались вопросы тяжелого экономического положения трудящихся-горцев, их просвещения и образования, высказывались смелые мысли против колониального режима. Помимо этого, Кешев опубликовал ряд статей и очерков. В них он предстает как историк, фольклорист, этнограф. В статье «История адыхейского народа», составленная по преданиям Шора Бекмурзин Ногмовым» (Терские ведомости. 1869. 30 июля. 6 августа), в этой первой, по существу, научной рецензии на труд адыгского историка, он проявляет себя как исследователь и великолепный знаток сочинений древних историков, кавказоведческой литературы, истории и культуры народа, лексики и фразеологии различных адыгских наречий. Хотя она не лишена субъективного истолкования отдельных исторических фактов, но содержит немало ценного, интересного об историческом прошлом адыгов, характеризует ее автора как историка.

В статье «Характер адыгских песен» (Терские ведомости. 1869. 26 марта; 2 и 30 апреля) Кешев выступает как фольклорист. Всесторонне освещая типические особенности адыгской песни при сравнительно-историческом их исследовании, он высказывает оригинальные научные соображения, многие из которых не утратили теоретического значения и для современной фольклористики.Кешев придавал важное значение сбору и публикации родного фольклора. Неподдельной тревогой проникнута статья «О незаметном вымирании горских песен» (Терские ведомости. 1871. 14 мая), в которой он говорит о неудовлетворительном уровне работы по изучению исторического прошлого и культурного наследия горцев и призывает обратить на это самое серьезное внимание.В очерке «Из кабардинских (адыгских) преданий» (Терские ведомости. 1871. 23 июля) Кешев в своей литературной обработке пересказывает предание, характеризующее отдельные черты национального быта, в частности, иллюстрирующее такие глубоко волновавшие его вопросы, как семейные отношения и положение женщины у адыгов. Вместе взятые, эти произведения Кешева являются также ценными памятниками национальной культуры, имеющие познавательное и эстетическое значение.

Творчество Кешева, отмеченное глубоким социальным содержанием, прогрессивным звучанием, высоким художественным мастерством, знаменовало качественно новый этап в развитии адыгской литературы второй половины XIX в.