Во всех этих случаях депутатам от Черкесии поручалось сказать тем, кто, будучи на расстоянии, не знал, как тяжко давление России, как враждебна она к их обычаям, вере и счастью всех людей — иначе зачем бы черкесы так долго воевали против нее? — как вероломны были ее генералы и жестоки ее солдаты, — что это ни в чьих интересах, чтобы черкесы были уничтожены. Напротив, это в интересах всех — поддержать черкесов. Сотни тысяч московитских войск заняты войной против, нас, карауля и блокируя нас, чтобы затем воевать с вами, сотни тысяч людей рассеяны по нашим -бесплодным землям и крутым скалам, которые воюют с нашими отважными горцами, чтобы затем заполнить ваши богатые равнины и поработить ваших подданных и вас самих. Наши горы были оплотом Персии и Турции; без поддержки они могут стать воротами в обе эти страны, ибо сейчас они только прикрытие для них. Они являются дверью в дом, закрыв которую можно защитить только одно сердце. Но, более того, наша кровь, черкесская кровь, течет по венам султана. Его мать — черкешенка; его гарем состоит из черкешенок; его рабы—черкесы; его министры и генералы — черкесы. Он вождь нашей веры, а также нашего народа; он владеет нашими сердцами, и мы предлагаем ему свою приверженность. Всеми этими связями мы требуем у него сочувствия и поддержки, и если он не захочет или не сможет защитить своих детей и подданных, то пусть подумает о крымских ханах, потомки которых находятся среди нас.

Таковы были слова наших депутатов, как им было поручено говорить, но они не 'были услышаны. Но так не было бы, если бы султан знал, как много сердец и мечей он мог возглавить,, если бы он перестал быть другом московитов.

Мы знаем, что Россия не единственное государство в мире. Мы знаем, что есть государства более великие, чем Россия, которые, будучи достаточно могущественными, настроены благожелательно, которые просвещают невежественных, которые защищают слабых, которые не дружат с Россией, но скорее враждуют с нею, и которые являются не врагами, а друзьями султана. Мы знаем, что Англия и Франция являются первыми нациями на земном шаре и были великими, могущественными еще тогда, когда русские в маленьких лодках пришли к нам и попросили у нас разрешения ловить рыбу в Азовском море. Мы думали, что Англия и Франция нисколько не интересуются таким простым и бедным народом, как мы, но мы не сомневаемся, что эти мудрые нации знают, что мы не русские и хотя мы плохо обучены и не имеем артиллерии, генералов, дисциплины,. кораблей или богатств, что мы честный и мирный народ, когда вас не трогают, но что мы по веской причине ненавидим русских эаг почти всегда бьем их. Далее, мы с бесконечным оскорблением узнали, что наша страна отмечена на всех европейских картах как часть России; что договоры, о которых мы ничего не, знаем» подписаны Россией и Турцией, которая хочет передать русским этих воинов, от которых Россия трепещет, и эти горы, где никогда не ступала ее нога; что Россия говорит Западу о том, что черкесы являются ее рабами или дикими бандитами и дикарями, к которым не может быть проявлено снисхождение, и никакой закон не может их обуздать.

Мы торжественно выражаем протест пред небесами против таких бабьих хитростей и обманов. Мы отвечаем словом на слово, и оно истинно против фальши. В течение 40 лет мы победно выступали против нападений с оружием в руках; эти чернила, как кровь, которую мы пролили, провозглашают нашу независимость; и здесь мы прилагаем печати людей, которые не знают ничего более высокого, чем решение их страны, людей, которые не понимают утонченных аргументов, но которые знают, как использовать свое оружие, когда русские приходят со своей протянутой рукой. Какая сила может изгнать нас отсюда? Наша верность предложена султану, но, если он в мире с Россией, он не может принять ее, так как Черкесия воюет с нею. Наша верность-—это добровольное чувство; он не может продать ее, потому что он не покупал ее.

Пусть такая великая нация, как Англия, к которой обращены наши взоры и простерты наши руки, не думает о нас вообще, если мы несправедливы. Пусть она не открывает свой слух хитростям русских, .пока она не закрывает его от мольбы черкесов. Пусть она судит по делам о народе, который называют диким и варварским, и о его клеветниках.

Нас 4 000 000, но, к несчастью, мы разделены на множество племен, языков и вер; у нас разные обычаи, традиции, интересы, союзы и раздоры. У нас также никогда не было единой цели, но мы имели подобие правительства и обычай подчинения и командования. Вождь, избираемый каждым племенем во время войны, обладает всеми полномочиями, и наши князья и старшие управляют соответственно обычаям каждой местности. с 'большим авторитетом, чем в великих государствах вокруг нас; но поскольку у нас нет единого вождя, мы, правя на всем востоке, всегда набираем вождем чужеземца. Так мы добровольно подчинились господству крымских ханов, а затем султану Константинополя, как вождям нашей веры.

Россия, когда она захватила часть нашей территории и где-то одерживала верх, пыталась низвести нас на положение рабов, завербовать нас в свою армию, заставить нас проливать наш пот и нашу кровь для ее обогащения, воевать вместо нее, порабощать ей других, даже наших соотечественников и единоверцев. Поэтому между нами выросла ненависть и кровопролитие не прекращается, иначе мы уже давно были бы покорены московитским вождем.

Было бы печальной и долгой историей рассказывать вам о ее жестокости, нарушениях ею клятв и обещаний; как она окружила нашу страну со всех сторон, отрезав нас от предметов, необходимых для жизни; как она прервала нашу торговлю; как она дредала ножу наемных убийц последние остатки наших домов и оставила нас без вождей, которым мы подчинялись; как она уничтожает целые племена и селения; как она подкупила вероломных агентов Порты; как она привела нас к нищете и загнала нас к ненависти и раздражению против всего мира ужасами, которые она допустила, в то время, как своей ложью она опозорила нас в глазах христианских наций Европы.

Мы потеряли племена, которые раньше могли собрать сотни тысяч воинов под своими знаменами, но мы наконец объединились все, как один, в ненависти к России; 200 000 человек только из нашего народа подчинены ею в этой долгой схватке; из оставшихся ни один не служит России доб|ровольно. Много детей было похищено, а дети знати были взяты заложниками, но при первой же возможности они (бегут в свою страну. Среди нас есть люди, которые пользовались благосклонностью, уважением и ласками императора, но которые предпочли этой благосклонности опасности их родной страны. Среди нас есть тысячи русских, которые предпочли наше варварство цивилизации их страны. Россия построила крепости на нашей земле, но они не обеспечивают безопасности дальше, чем достигают их ружья; 50 000 русских недавно вторглись к нам, и они были побиты.

Только оружием, а не словами, может быть захвачена эта страна. Если Россия покорит нас, то сделает она это не оружием, а пресечением наших коммуникаций и использованием Турции и Персии так, как будто они уже принадлежат ей; сделав море непереходимым, как (будто оно уже принадлежит ей; блокадой нашего побережья; уничтожением не только наших судов, но и судов тех государств, которые приходят к нам; отвращением нас от рынка необходимой нам продукции; запрещением нам получать соль, порох и другие военные припасы, которые необходимы нам для жизни; лишением нас надежды.

Но мы независимы, мы воюем, мы побеждаем. Представитель императора, который представляет нас Европе как своих рабов, который отмечает на карте нашу страну как свою, недавно открыл коммуникации с черкесами, но не для прекращения восстания, а для того, чтобы вывести отсюда 20 000 человек, захваченных нашими людьми, и уговориться насчет обмена пленными» .

В публикации В. М. Аталикова. См.: Живая старина. 1992. № 2. С. 20—23.