В собственно адыгской историографии тема Боспорского царства всегда оставалась в числе наименее обсуждавшихся. Также, как и во многих других исследовательских направлениях адыговедения, первое и единственное специальное исследование по этой теме было создано ученым, никак не связанным с научно-исследовательскими центрами Нальчика, Черкесска, Майкопа. М.И. Артамонов (Москва) — один из крупнейших историков 40-60-х гг. XX в. обратился к проблеме этнической атрибуции боспорских царей — Спартокидов. Прояснение этнической природы этой древнейшей на всей территории современной России династии позволило М.И. Артамонову ответить на многие другие актуальные вопросы истории Боспорского царства1.
Для нас мнение Артамонова о том, что Спартокиды являлись выходцами из адыгской (синдо-меотской) среды, изложенная им аргументация вполне приемлемы. Как всякий крупный ученый Артамонов был чужд чувства национального пристрастия. Его статья о Спартокидах столь же значима для выработки концепции адыгской истории, как и статья Давида Айалона «Черкесы в мамлюкском королевстве». Очень символично, что эти базовые статьи вышли в свет одновременно — в 1949 г. И столь же знаково, что обе этих статьи игнорировались адыгскими историками до 90-х гг. В 1991 г. академик В.М. Шамиладзе в предисловии к XVIII выпуску «Культуры и быта адыгов» писал: «В Боспорском рабовладельческом государстве значительное время господствовала адыгская династия Спартокидов. Об этом имеются лишь незначительные упоминания в нашей литературе»2.
Действительно, само написание истории синдо-меотских этносов второй половины I тыс. до н.э., полноценный анализ эпохи после 1949 г. стал методически и историографически невозможен вне концепции Артамонова. Адыгская природа Спартокидов сразу выводит исследователя этой эпохи за привычные территориальные рамки Западного Кавказа. Если не весь Крым, то, по крайней мере, его восточная часть, оказываются в орбите западнокавказского влияния. Привычная схема скифо-меотских отношений, навязанная иранистами, рушится. Оказывается, в лице Спартокидов существовала мощная военно-политическая структура, способная веками удерживать важнейшее в геополитическом и экономическом отношениях пространство на стыке Крыма и Кавказа (Боспор Киммерийский). Адыгское происхождение объясняет и приход к власти, и чрезвычайно длительное существование династии. И источники, и современный анализ показывает, что синдо-меоты как всадники не уступали, если не превосходили скифов. Синдо-меотский всаднический комплекс в технологическом отношении может быть признан наиболее изощренным для того времени. М.В. Горелик, крупнейший российский оружиевед, отмечает влияние оружейной традиции Западного Кавказа на кочевнический пояс Восточной Европы3. Это влияние очевидно и для скифо-сарматской эпохи, и для монголо-татарской. Независимость Спартокидов от скифов можно объяснить только поддержкой горцев Западного Кавказа. Греческие колонисты были не более, чем подданными Спартокидов: их предприимчивость нуждалась в безопасности и им было все равно, кому платить за защиту. Ровно такие же их фактории, как Феодосия, Горгиппия или Пантикапей, но расположенные в Скифии (от устья Дуная до Дона), процветали не меньше. В организованной защите Спартокидов нуждались как раз синдо-меотские земледельцы.
Производство пшеницы в Синдике и в западных районах Меотии носило товарный масштаб. И та обстановка феодальной анархии, в которой жило население всего остального Западного Кавказа, представляла для экономики Боспорского царства угрозу более повседневную, чем Скифия. Установление адыгской природы царского дома на Боспоре подвергает серьезной корреляции общую систему наших представлений о так называемой Великой Греческой Колонизации. Обычный взгляд на характер взаимоотношений греков и кавказцев (либо греков и скифов) основывался на предвзятой идее, согласно которой военно-политическое доминирование принадлежало обязательно грекам. Еще более обязательный и расхожий тезис - культурное превосходство греков. Существование государства, в рамках которого греческая община занимала чиненное положение, а главенствующая роль принадлежала кавказским горцам действительно является исключением из широкого круга примеров взаимодействия эллинов с культурами Средиземноморья, Анатолии, Скифии и Кавказа. Цивилизация Западного Кавказа в сравнении с дорийско-греческой была старше на 3-3,5 тысячи лет. Культура Майкопа — старейшая на всем пространстве Европы и ровесница хаттской, шумерской и древнеегипетской цивилизаций. Антропологи отмечают преемственность, непрерывность существования адыгского - понтийского антропологического типа на территории Западного Кавказа. Хатты, каскейцы и абешла - абхазо-адыгские этносы Анатолии, имели развитую письменную традицию и города еще тогда, когда греков не существовало даже в прагреческом виде. Мореходная традиция у горцев Западного Кавказа превосходит по давности не только греческую, но даже финикийскую. Разве строительство военного кора с экипажем в 100 человек не требует огромного объема знаний, передававшихся из поколения в поколение? Один этот аспект свидетельствует о культурном облике горцев. Кстати греки оказались не в состоянии противостоять западно-кавказским пиратам - более того, это оказалось не под силу римлянам.
Оружейные мастерские Закубанья, согласно Горелику, являлись одним из центров формообразования в области оружия и доспеха по всей Евразии. Как раз этого никак не скажешь о Греции. Такие выдающиеся лингвисты как С.А. Старостин и С.Л. Николаев говорят о северокавказских заимствованиях в культурной лексике греческого. Мифология и религия греков сформировались под прямым и долговременным влиянием пеласгов, аборигенов Греции и родственного хатам, а значит и абхазо-адыгам, этноса. Прометей прикован к горам Кавказа, но не Балкан. Каллистов отмечает, что для античной литературы, начиная с полулегендарного Эфора, на которого ссылался Геродот, характерно безудержное восхищение горцами Кавказа. Интеллектуалы-эллины особо ценили в горцах их свободу от противоестественных пороков, осуждая гомосексуальность своих соотечественников.
Христианские моральные ценности существовали задолго до Христа. И именно на Кавказе. Культура жизнеобеспечения адыгов к моменту появления первых переселенцев из Милета отличалась стабильностью и много более высоким уровнем, чем в подавляющем большинстве стран Черноморского региона. За 500-700 лет греческие города так и не создали вокруг себя сколько-нибудь развитой аграрной территории. В случае политических осложнений с кавказцами греки тут же оказывались в блокаде, в ситуации продовольственного кризиса. Покупка пшеницы у кавказцев и ее перепродажа в Анатолии и на Балканах составляли основной вид греческой коммерции в Боспорском царстве. Здесь мы видим параллель с характером итальянского присутствия в Зихии в XIII-XV в. Итальянская переписка полна тревожных отчетов об отсутствии продовольствия в колониях во время конфликтов с адыгами. Массарии и консул Каффы тут же с радостью писали в Геную, когда удавалось достичь соглашения с князьями Зихии. Торговля зихским хлебом являлась основной составляющей в итальянском предпринимательстве в бассейне Черного моря. Вот обычная строчка из итальянского источника XV века «Весьма радуемся тому, что вы имеете вести от князей Зихии, и что наши купцы, надеясь на выгодное дело, правились в Копу»5. Как итальянцы, так и греки всего лишь заполняли, ту социальную нишу в Черкесии (Зихии, Синдо-Меотии), которую всегда заполняли иностранцы.
Всадническая, рыцарская этика определяла как саму социальную организацию общества, так и ценностные предпочтения. Хотя формальный запрет на занятие торговлей в реальной жизни соблюдался далеко не всегда, но, тем не менее, сами адыги нуждались в опытных коммерческих агентах — греках, армянах, евреях, генуэзцах, персах и т.д. За то, что Спартокиды позволили афинянам в первую очередь закупать боспорский хлеб благодарные вожди Афин воздвигли трем Спартокидам, братьям-соправителям, памятник. А Демосфен без устали восхвалял их и весь их род в своих речах6.
Как видим горцы Западного Кавказа, хотя не строили городов и не писали книг, но обладали развитой, богатой культурой другого типа. В таких немаловажных сферах как земледелие, садоводство, мореходство, производство оружия и доспехов, коневодство, врачевание, мифо-религиозная система и т.д., именно они занимали высокие позиции и оказывали цивилизующее воздействие на соседей. Ю.В. Горлов и Ю.А. Лопанов (Москва) отмечают интенсивный характер экономики у синдо-меотов: успех достигался не через расширение посевных площадей, но через создание условий для земледелия. Площадь мелиорированных земель на Таманском полуострове, по наблюдению авторов, составляла 48,000 га, что составляет 40% всей территории7. Крупнейшие палеоботаники, основатели генетики в России, академик П.М. Жуковский и Н.И. Вавилов, отмечали ведущую роль Западного Кавказа в выведении культурных сортов плодовых. Н. И. Вавилов говорил об Адыгее как о родине европейского садоводства8. Адыгское садоводство основывалось на искусстве прививки. В этой связи важно вспомнить указание П. М.Жуковского: «Родина прививки - Кавказ»9. При этом академик имел ввиду как раз территорию исторической Черкесии. Выдающийся садовод А.О. Шмит подчеркивал, что население Греции и Передней Азии позаимствовало разведение садов у жителей древней Зихии10. Н.Березкин и Ю.Сухоруких приходят к выводу: «есть все основания считать трех тысячелетний период истории адыгского садоводства нисколько не преувеличенным»11. Еще одно важное для нашей темы место у Жуковского: «все данные за то, что именно Кавказ является ареной эволюции груши — как дикой, так и культурной. Местом происхождения домашней сливы надо признать Кавказ, где алыча и терн растут совместно и где натуральные гибриды их установлены многократно»12. По Г.Г. Тарасенко, «горные районы Кавказа с наибольшим правом могут считаться местом происхождения культурной яблони'. Столь большое внимание к развитию земледелия и садоводства на Западном Кавказе мы уделяем в связи необходимостью преодоления одного из старых историографических стереотипов, посвященных греко-варварскому синтезу на Кавказе и Северном Причерноморье. Стереотип этот сводится к тому, что греческие колонисты привнесли культуру народам Кавказа и Скифии, и даже преобразили, улучшили их быт. Уже одна только тема адыгского сада размывает основы подобной теории. Занятие садоводством на том уровне и в тех масштабах, как это зафиксировано сотнями источников и всеми видами источников на протяжении тысячелетий требовало от адыгов кропотливого ежедневного труда. Мы можем с полной уверенностью заключить, что нищие греческие переселенцы (археологические данные говорят о крайней бедности любой из греческих колоний на Кавказе и в Скифии в первые 100 лет ее существования) прибывали в густозаселенную, процветающую страну с красивым, гордым, воинственным народом, умевшим не только воевать, но и культивировать превосходные сады и пашни. Для содержания пиратских флотилий и крупных кавалерийских армий также был необходим высокий уровень жизнеобеспечения. О богатстве древних адыгов более чем красноречиво свидетельствуют сотни царских по своей роскоши погребений. Удивление, восхищение, зависть — вот тот набор чувств, который охватывает русских, османских, западноевропейских наблюдателей, посещавших Черкесию в XVIII в. - первой половине XIX в. Видимо, не меньшее впечатление производила на эллинов древняя Зихия. Дж-с Белл, Эдмунд Спенсер и многие другие путешественники говорят о том, что каждый клочок земли был культивирован и аккуратно огорожен – это в 30-е г.г. XIX века, т.е. в самый разгар Кавказской войны. В 1866 г. через год – два после депортации адыгов черкесское побережье от Суджука (Новороссийска) до Адлера обследовала комиссия из Тифлиса во главе с ведущими агрономами — И.С. Хатисовым и А.Д. Ротиньянцем. Они отметили столь высокий по интенсивности уровень сельхозпроизводства, что черкесы в отдельных районах стали испытывать недостаток в топливе14. Н. Березкин и Ю. Сухоруких отмечают, что в период с 1872 года по 1922 год в старых черкесских садах, на то время находившихся на пике своей урожайности, было вырублено 1 200 000 деревьев: ежегодная потеря урожая превышала те объемы, которые в последующие годы собирали во всем СССР15. Кстати грецкий орех в Западной Европе именуется черкесским (Circassian walnut). Барасби Хакунов (Черкесск), признанный специалист в области истории агрокультуры адыгов, обратил мое внимание как на значимость этой темы для реконструкции всей адыгской истории, так и на мнение П.М. Жуковского о том, что местом происхождения грецкого-черкесского ореха являются горные районы Западного Кавказа16.
В противоположность тому штампу, согласно которому черкесы жили грабежом, набегом, охотой и чуть ли не собирательством отметим, что ни то, ни другое не являлись «составляющими горской экономики». Хотя на всех конференциях приверженцы теории М. Блиева упорно твердят о «хищниках-горцах». Аборигенная популяция кавказского зубра (домбей-адомбей) сохранялась адыгами на протяжении тысячелетий. Даже в период с 1830-го по 1864 г., когда страна адыгов находилась в блокаде, а царские войска целенаправленно уничтожали запасы продовольствия, адыги не истребили зубров. Охота была спортивным развлечением и абсолютно не имела значения для системы питания горцев. Катастрофическое, безумно жестокое истребление зубров и медведей произошло в результате великокняжеских (царских) охот в конце XIX — начале XX вв.17. В современной историографии, посвященной греческому присутствию в Скифии и на Кавказе, отмечается необходимость пересмотра характера и итогов греко-варварского взаимодействия. Призыв Н. Марра был услышан через 70 лет. Предвзятое и, очень часто, пренебрежительное отношение к тем формам культуры, которые развились в местной среде, не позволило большому числу авторов создать адекватную картину греко-кавказских и греко-скифских отношений. Ниже следует достаточно полный обзор мнений, касающихся происхождения Спартокидов.
В V-II вв. до н.э. Боспорским царством управляла династия Спартокидов. Династия получила свое наименование от ее основателя Спартока I (438-433 гг. до н.э.). Его приход к власти был, по всей видимости, связан с насильственным устранением первой линии боспорских династов — Археанактидов18. Сообщение о приходе Спартока к власти содержится у Диодора Сицилийского. «При архонте Феодоре в Афинах - писал Диодор, — исполнилось сорок два года царствования на Киммерийском Боспоре царей, называемых Археанактидами, — царскую власть получил Спарток и царствовал семь лет»19. Употребленная у Диодора форма «Спарток» свойственна литературным источникам, тогда как местное, боспорское, написание этого имени Спартокос или Спарток, если отбросить греческое окончание — эта форма засвидетельствована эпиграфикой и монетами20. Обстоятельства прихода к власти Спартока в источниках не упоминаются. Возможно, это произошло в результате государственного переворота. Вполне вероятно, что Археанактиды пресеклись как династическая линия подобно многим другим династиям - например, абхазским Леонидам X века21. Диодор ограничился весьма краткой ремаркой о «принятии власти» Спартоком. Есть косвенные свидетельства эмиграции Археанактидов — это упоминания у греческих писателей о том, что в Феодосии «некогда жили изгнанники из Боспора»22. Причем общение с ними жителей Пантикапея рассматривалось со стороны ранних Спартокидов как проявление злого умысла23.
Вопрос этнической принадлежности Спартокидов занимал внимание многих авторов — специалистов по истории Кавказа, Северного Причерноморья. Айтек Намиток, автор «Происхождения черкесов» писал по этому поводу: «Династия Спартокидов была фракийской. Фракийцы были местным народом, а не пришлым. Синды являлись фракийцами. Из их среды и вышли Спартокиды»24. Примерно той же версии придерживался и М.И. Артамонов: «Возможно, меотские племена являются остатками киммерийцев. Синды, по нашему мнению, тождественны с киммерийцами. Можно предположить, что появление Спартока на боспорском престоле не было результатом захвата власти, а носило характер добровольного призвания»26.
В еще более развернутом виде, но с несколько иными акцентами версию киммерийско-синдского происхождения Спартокидов М.И. Артамонов изложил в другой своей работе: «Археологические данные делают невероятным заключение о том, что киммерийцы были ирано-язычными; больше всего данных о близости киммерийцев не со скифами и не с туземным населением Кавказа, каким были меоты, тем более не с таврами горного Крыма, а с древним населением Малой Азии и Балканского полуострова, в частности с фракийцами. Боспорские цари вышли не из собственно фракийской, а из киммерийско-синдской среды; боспорские правители и синдские цари были соединены прочными родственными узами, они были членами одной фамилии»26. Еще ряд мнений по поводу фракийской генеалогии Спартокидов был высказан представителями иранской школы — среди них А.А. Масленниковым и В.Д. Блаватским. Первый писал следующее: «Идея М.И. Ростовцева о ранних родственных связях Спартокидов с синдской знатью не может оспариваться»27. Второй более пространен: «Наиболее вероятным, как нам кажется, следует считать предположение, что Спартокиды вели свое происхождение от местной племенной знати Азиатского Боспора. Фракийское имя основателя династии — Спартока - скорее всего, может быть связано с автохтонным фракоязычным населением, обитавшим у азиатского побережья Боспора, наличие которого вряд ли вызывает сомнения»2".
Как видим, в существующей литературе широко распространены две основные версии этнического происхождения Спартокидов: фракийская и синдская. У ряда авторов эти версии противоречат друг другу в виду их приверженности теории этнокультурного родства фракийцев и синдо-меотов на киммерийской основе (М.И. Артамонов, А. Намиток и др.). Д.Б. Шелов и Ф.С. Шелов-Коведяев, хотя и без особых доводов, восстали против подобного совмещения фракийцев и синдо-меотов: «Мы решительно присоединяемся к тем ученым, которые считают его (Спартока) фракийцем. Мнение, что Спарток был выходцем из среды синдской знати, основано на невероятной посылке о происхождении фракийцев и синдов от киммерийцев»29. Следует здесь заметить, что подобный пафос уместен на партийных конференциях, но не на страницах этнологических исследований. Представляется необходимым детально остановиться на основных посылах фракийской версии. Впервые данная версия была заявлена в фундаментальном исследовании Г. Перро30.
Краеугольным камнем версии является наличие фракийских антропонимов у ряда представителей династии. Это такие имена, как Спарток, Перисад и Комосария — В.Ф. Гайдукевич обращает внимание, и считает это обстоятельство весьма важным, что такие же имена в тот же период имели представители одрисской династии в самой Фракии31. Различие в транскрипции между боспорскими и фракийскими именами В.Ф. Гайдукевич объяснил тем, что на Боспоре эти имена были зафиксированы в эллинизированной форме. Итак, боспорскому Спартоку соответствует фракийский Спародоко; боспорскому Перисад — фракийское Берисад32. Соответствие имен боспорских и одриосских династов еще может быть безусловным доводом фракийской принадлежности Спартока. С тем же основанием, оно может свидетельствовать о боспорском (синдском) происхождении одрисских династов. Доказательством неэллинского или варварского происхождения Спартокидов, по мнению Г. Перро и В.Ф. Гайдукевича, является один пассаж у Страбона. Последний, отмечая высокие моральные качества варваров, их свободу от противоестественных пороков и прочие добродетели, и приводя примеры, Страбон говорит: «Смотри, также, что говорит Хрисипп о боспорских царях, именно о Левконе»33. Отсюда, а также на основе еще некоторых сведений, В.Ф. Гайдукевич сделал вывод, что Спартокиды по своему происхождению не являлись эллинами.
В. В. Струве отмечал двойственное отношение греческих историков к Спартокидам. Так, например, у Страбона они выступают то как варвары, то как эллины; у Полиена рассказ о Перисаде помещен в седьмую книгу, где рассказывается о военных хитростях варварских полководцев, а рассказ о Левконе — в шестую книгу, где повествуется о военных хитростях полководцев-эллинов34. С нашей точки зрения, подобная двойственность легко объяснима — Полиен, автор II в. н.э., т.е. автор довольно поздний, живший через 500 лет после упомянутых Перисада и Левкона. Левкои I жил в IV веке до н.э.; точные годы правления — 389-349; а Перисад I правил совместно со своим братом Спартоком II в 349-344 гг. до н.э. По всей видимости, Полиен пользовался при описании этих династов совершенно разными источниками, которые, в свою очередь, были п о информированы о Спартокидах. В итоге, Полней, распределяя свой материал по главам (книгам), подошел к решению этой проблемы формально, исходя из характера имен. Вследствие чего Спартокид с греческим именем, Левкои, попал в компанию греческих полководцев, а его сыновья Перисад I и Спарток II — в числе варваров.
Этот же отрывок из Страбона было предложено Т.В. Блаватской перевести по иному: «о царях из окружения Левкона» подразумевая под этими царями династов покоренных Левконом племен35. Новая интерпретация Страбона, а заодно и Хрисиппа (III в. до н.э.) достаточно убедительна с лингвистической стороны, но не соглашается с историческими реалиями Боспора в правлении Левкона I. При нем все владения по сути крошечного царства были заключены в пределах Керченского полуострова, и даже номинально не простирались над какими-то группами синдо-меотов36. Поэтому говорить «о царях из окружения Левкона» было бы достаточно нелепо. Более того, в пределах Керченского полуострова Левкону I пришлось вести чрезвычайно длительную войну за подчинение Феодосии; причем эту войну начал еще Сатир I (433-389), умерший при осаде Феодосии. Что касается кавказской стороны, «то для полного овладения прилегавшими к боспорским городам районами нижней Кубани и Приазовья у первых Спартокидов не хватало сил, шла борьба за Феодосию и за ее владений в Крыму»37. сам Полиен, подробно осветивший военные подвиги Левкона, ничего не говорит о его взаимоотношениях, военных или мирных, с синдо-меотами, зато для более позднего периода он повествует о неудачной попытке Спартокидов закрепиться в Синдике, откуда они были изгнаны местами38.
Типологически, Боспорское царство напоминает собой Византийскую империю в период с 1260г., когда Михаил Палеолог изгнал крестоносцев из Константинополя, по 1453 г., когда она прекратила свое существование под натиском османов39. Оба образования с чрезвычайно развитой политической инфраструктурой в территориальном плане представляли собой узкие полоски земли по обоим сторонам пролива (Босфорский в Византии и Боспор Киммерийский у Пантикапея). В первом случае, вся империя зачастую представляла собой лишь столицу и ее окрестности; точно также и во втором случае реальная власть Спартокидов кроме столицы, Пантикапея, распространялась лишь на территорию Керченского полуострова. Контроль за стратегически важными проливами способствовал длительному существованию этих политических образований. В целом, оценивая доводы сторонников фракийского происхождения Спартока, необходимо констатировать недостаточный уровень обоснованности этой версии. До сих пор не были приведены такие доводы или свидетельства из источников, которые позволяли бы считать, что в глазах античных авторов Спартокиды выглядели фракийцами. Единственное, что удалось прояснит:, сторонникам фракийской версии, это то, Спартокиды были неэллинского происхождения, а варварского и, что это было известно собственно античным авторам. Вместе с тем, вызывает недоумение отсутствие точных указаний их этнической принадлежности. Быть может эти точные указания содержались в оригинальных списках, но были попросту утрачены. Либо этот вопрос не занимал умы тех немногих авторов (Страбон, Полиен, Диодор и др.), которые сохранили для нас отдельные эпизоды боспорской истории. Теперь представляется необходимым рассмотреть, как объясняется появление фракийца Спартока в Пантикапее и его восхождение к вершине власти. Г. Перро выдвинул тезис о наличии фракийских наемников на Боспоре в период Археанактидов40. Свой тезис Г. Перро обосновывал тем, что население боспорских городов, окруженное со всех сторон «полудикими племенами», будучи не слишком многочисленным и занятое ремеслами и торговлей, не было в состоянии сформировать боеспособную армию для защиты от нападений варваров, и поэтому стал необходим набор наемников.
Содержание войска, состоявшего целиком из наемников, не было слишком обременительным для процветающей экономики государства. При этом, Г. Перро приводит сведения из Диодора Сицилийского (I в. до н.э.), который повествуя о междоусобной войне сыновей Перисада I Эвмела и Сатира в 310-309 гг. до н.э., упомянул наемников-фракийцев41. Спарток, согласно Г. Перро, был фракийским кондотьером, таланты, престиж и влияние которого в войсках сделали его единственным кандидатом на трон в момент опасности для государства. Вопрос о наемниках на Боспоре в V веке до н.э. вызвал оживленную полемику. Наиболее шаблонное возражение можно подчеркнуть у Г.А. Цветаевой: «Если иметь в виду, что Пантикапей этого времени не был еще в состоянии содержать наемную армию и его войско, необходимое для защиты города от окружающих племен, должно было представлять гражданское ополчение»42. Несколько более аргументировано отвергает существование наемников В.Д. Блаватский13. Наемники всегда стоили дорого, и их содержание было под силу только богатым государствам. Так, четыре тысячи наемников Перисада I, аркадяне Левкона I содержались Боспором в период его процветания в IV веке до н. э. Иной была ситуация в середине V века, когда государство ограничивалось небольшой территорией, столица еще была маленьким городком, а монеты чеканились только серебряные и мелких номиналов. Поэтому династия Археанактидов, если ее можно назвать таковой, не могла располагать достаточными средствами для содержания наемников.
Полемика вокруг фракийских наемников построена, фактически, на одном письменном их упоминании у Диодора Сицилийского. Но большинство исследователей готово считать испорченной традицию Диодоровского текста в написании племенного названия «фракийцев». В. Ф. Гайдукевич предложил заменить «фракийцев» «фатеями» — названием одного из меотских племен Прикубанья44. С.А. Жебелев предложил новую конъюнктуру — сираки — также меотское племя, жившее к северу от Кубани45. Основным доводом в пользу возможности замены «фракийцев» «сираками» является палеографический нюанс: описка из CIPAKON — 0PAKON вполне возможна, а описка 0ATEON маловероятна. Тем более что в последнем случае пришлось бы объяснить, почему фатеи поддерживали и Сатира, и Евмела, на стороне которого Диодор указывает царя фатеев «Арифарна с двадцатью тысячами конницы и двадцатью двумя тысячами пехоты»46.
Имеется только одно четкое свидетельство о том, что на Боспоре присутствовали фракийцы — это надгробная надпись центуриона и начальника фракийской когорты по имени Дидз Бейфий, найденная в Пантикапее47. Но это фракийское присутствие относится уже к римской эпохе и не имеет отношения к Спартокидам.
Следующая версия происхождения Спартокидов, имеющая не меньшее число апологетов, чем фракийская, — это синдо-меотская версия. Для краткости ее можно обозначить как синдскую, ибо синды были частью меотского мира. Предположение о синдском происхождении было впервые сформулировано швейцарским путешественником и историком Фредериком Дюбуа де Монперэ48. Он же высказал мысль, получившую впоследствии большое распространение, о синдах как об остатках киммерийского союза49. Тем не менее, в развернутом виде версия синдского происхождения с ее детальным обоснованием была высказана значительно позднее — в работе М.И. Ростовцева. Основные идеи М.И. Ростовцева были затем развиты другими историками, в частности, В.Д. Блаватским, И.И.Руссу. Несколько отличающиеся точки прении высказаны М. И. Артамоновым и Д.П. Каллис-товым52. При обосновании синдского происхождения Спартока приходится отвечать, по крайней мере, на два вопроса: почему выходец из синдской среды имел фракийское имя и каким образом стал возможен приход синда к власти в городе-государстве эллинов Пантикапее.
Для ответа на первый вопрос М. И. Ростовцев обращается к теории фракийского происхождения киммерийцев53. Следует отметить, что данная гипотеза — лишь одна из многих других попыток этнической идентификации легендарных киммеров. Причем и среди этих попыток данная гипотеза не выделяется наиболее убедительной аргументацией54. В самом деле, главный аргумент этой точки зрения — связь киммерийцев с трерами. Последние фигурируют у античных авторов то как киммерийцы (Страбон), то как фракийцы (Страбон, Плиний, Арриан, Стефан Византийский)55. Однако, вполне вероятно, что племя треров после распада киммерийского союза осело во Фракии, став со временем «фракийским народом»56. Родство треров с киммерийцами не означает еще с необходимостью родство их с фракийцами. Другой аргумент М.И. Ростовцев находит в мифологии. Он ссылается на то, что «греческое придание настойчиво связывает древнейшее население Крыма с фракийцами, а острова Лемноса с снятиями, или синтами, приписывая им ту же выдающуюся роль женщин в политике, войне и религии, которая так характерна для племен, живших на берегах Азовского моря и на Тамани, одно из которых носило имя синдов» 57
Данный аргумент весьма интересен, ибо не только в мифологии упоминаются синтии, но и у ряда историков синты фигурируют в числе фракийских племен. Гекатей Милетский (560-480 гг. до н.э.), описывая Фракию, в числе 12 племен упоминает синдов58. Сведения Гекатея по Фракии весьма детальны и касаются не только прибрежной полосы, но и глубинной Фракии. Его авторитет в вопросах этнической карты Фракии в эпоху античности и в раннем средневековье был настолько велик, что Стефан Византийский, писавший свой труд более чем через тысячу лет, воспользовался для описания Фракии сведениями Гекатея в большей мере, чем каким-либо иным источником. Помимо синдов, о которых он пишет: «к югу от Майотийского озера, некоторые говорят, что и синдское племя есть отрасль майотов», Стефан Византийский называет племя «синдо-найи» во Фракии и там же два города — Синдэссос и Синтия59. В промежутке между Гекатеем и Стефаном о синдах или синтах во Фракии писали Фукидид (ок. 470-400 гг. до н.э.), Аполлоний Родосский (III в. до н.э.) и Овидий (43 г. до н.э. — 17г. н.э.)60.
Вероятное этнокультурное родство между синдами Кавказа и синтами Фракии, уходящее корнями в киммерийскую эпоху, вполне вероятно. Следует отметить, что этникон «синд» не единственный из тех, что сближают эти два региона. Столь же часто у античных авторов фигурирует этникон маит, маид или мед, который обозначает одно из наиболее могущественных фракийских племен. По звучанию этот этникон весьма близок к маитам (майотам, местам, меотикам) Кавказа. Знаменитый римский гладиатор Спартак (эпиграфическая форма Спарадоко) был из племени маидов62. Чередование антропонимов и этнонимов во Фракии и на Западном Кавказе не может быть простой случайностью. Маиды и синты во Фракии — маиты и синды на Западном Кавказе. Спарадоко и Берисад во Фракии — Спарток и Перисад на Западном Кавказе. Общее наименование породы рыбы в Дунае и в Азовском море — «антакеи»63. Список совпадений продолжают Боспор Фракийский и Боспор Киммерийский. Наконец, южно-фракийское племя апсинтов, чье название также созвучно синдам64. При желании список параллелей между фракийцами и синдо-меотами можно значительно расширить. Тем паче, что очень многие совпадения лежат на поверхности и относятся к таким сферам как образ жизни, ментальность, внешний облик, тип социальной организации и религиозные культы.
Обширное поле этнокультурных совпадений позволяет не считать имена боспорских правителей исключительно фракийскими. Их местная природа столь же вероятна. Итак, можно считать, что ответ на вопрос первый — почему боспорские правители в случае их синдского происхождения носили фракийские имена — найден. Теперь необходимо разъяснить причины и вероятность прихода к высшей власти на Боспоре синдского выходца. Приход синда к власти М.И. Ростовцев, а вслед за ним и В.Д. Блаватский объясняли сложной политической обстановкой, вызванной экспансией Афин против милетских колоний Черноморья. Милетская группировка была вынуждена, как это представляется авторам, искать себе союзников или покровителей среди синдских аристократов. «Приход к власти Спартокидов, — отмечает В.Д. Блаватский, — был обусловлен предшествовавшим ему прочным контактом наиболее влиятельной части населения Боспорского государства с синдо-меотской знатью»65. Общность интересов и тех, и других привела к тому, что в условиях экспансии Афин на Боспоре создалась обстановка, немало способствовавшая замене олигархии Археанактидов правлением Спартока, как представляется, синда по происхождению. Новая династия должна была способствовать проведению самостоятельной политики, отстаивающей интересы милетских буржуа и синдских землевладельцев.
Династия Спартокидов проявила чрезвычайную живучесть — она просуществовала 344 года. Столь значительная степень устойчивости может быть объяснена постоянной военной поддержкой со стороны синдов, а в более широком плане — синдо-меотов. Данное обстоятельство также является косвенным свидетельством синдского происхождения Спартокидов. Наконец, вся история Боспорского государства в период правления Спартокидов демонстрирует самые тесные связи представителей этой династии с территориями Западного Кавказа и особенно Синдикой.
