Роль кабардинской лошади в черкесской (адыгской) истории
Среди множества национальных адыгских символов выделяется символ воина-всадника. Конь в жизни черкесов играл столь значительную роль, что в метафорическом языке адыгских историко-героических песен спешиться (епсыхын) означает быть убитым, как и само слово -пеший (лъэс) означает погибшего. О том, на сколько понятия “черкес” и “всадник” стали синонимичны, свидетельствует и то, что когда адыги хотели спросить о внешности человека, они говорили: “Шыфэ л1ыфэк1э сыт хуэдэ?” - “Каков вид коня-седока?”. Рыцарей не ведающих страха, бескомпромиссных в следовании своим идеалам, смело идущих навстречу опасностям - обозначают метафорой - шыщхьэмыгъазэ “не поворачивающий голову коня”. О погибших героях говорят “в этот день он спешился”, “На конных носилках нашел покой”. Лошадь для черкеса-воина - это другое “я”. Это не просто, животное, а верный спутник и друг на пути чести и славы. Адыги даже говорят, что в жилах лошади течет человеческая кровь. Такое отношение становится понятным, если учесть исторические условия существования черкесского этноса, вынужденного постоянно противостоять многочисленным завоевателям-кочевникам, волна за волной накатывавших на Кавказ, являясь древнейшим оседлым земледельческим народом Кавказа, черкесы создали собственную породу лошадей, которая предназначалась для войны и являлась, прежде всего, боевой лошадью. Черкесы, не будучи кочевниками, стали по существу, “конным” народом. Если не каждый черкес, то, как минимум, каждая семья держала несколько голов лошадей. В силу того, что наибольшего развития коневодство получило в Кабарде, выведенная черкесами порода лошадей стала известна как “кабардинская”, хотя сами они ее называют “адыгэш” - “черкесская лошадь”. По свидетельству польского офицера Г. Лапинского, в середине 19 века, несмотря на то, что численность поголовья лошадей в ходе Русско-Кавказской войны резко сократилось, она все равно оставалась довольно значительной. Относительно причерно-морских черкесов (шапсуги, абадзехи, натухайцы) он сообщает, что здесь мало семей, которые имеют больше 12-15 лошадей, но зато мало и таких, которые совсем не имеют лошадей. “В общем, можно считать, что в среднем на каждый двор приходится 4 лошади, что составит для всей страны около 200 тысяч. На равнине число лошадей вдвое больше, чем в горах”. У живущих на равнинах и предгорьях темиргоевцев, бесланеев-цев и, особенно, кабардинцев, развитие коневодства имело большие масштабы, чем у остальных черкесов. В 18 веке кабардинцы, занимавшие равнины и предгорья Центрального Кавказа, держали огромные табуны прекрасных верховых лошадей. В это время из всех северо-кавказских народов они имели наибольшие мобилизационные возможности и могли выставить самую большую по численности и лучшую по качеству кавалерию. Об этом свидетельствуют многие русские военные, служившие на Кавказе и видевшие непосредственно в деле кабардинскую конницу. Вот как описывал русский военный историк В.А. Потто кабардинское ополчение из числа добровольцев, которое собрали в 1812 году, предполагая использовать в войне с Наполеоном “Всем были известны превосходные боевые качества этой природной и, без сомнения, лучшей конницы в мире. ...Глядя на них можно было без колебаний сказать, что никакая кавалерия в свете не устоит против их сокрушительного удара в шашки”.
Отличительной чертой военной тактики черкесов являлось то, что они при обороне своей территории использовали наступательную тактику. Черкесы редко обороняли свои поселения. При внешней угрозе они заблаговременно эвакуировали свои семьи, имущество и скот в трудно- доступные места, в леса и горы. Затем противник, в случае его большого численного превосходства подвергался серии внезапных, стремительных атак, после чего столь же молниеносно происходило отступление, зачастую ложное, призванное заманивать противника в засады. Черкесская конница, например, в отличие от монгольской, одинаково уверенно действовала как на равнине, так и в горах. Для такой тактики внезапных нападении и быстрых отходов, были необходимы специально подготовленные лошади. Кабардинская лошадь, удачно сочетавшая в себе выносливость и резвость, идеально была приспособлена к тактике скоротечных набегов. Русский офицер Ф.Ф. Торнау, рассказывал случай времен Русско-Кавказской войны, когда кабардинские князья Карамурзины во время одного из своих набегов за Кубань в течение длинной осенней ночи за 14 часов проскакали более ста шестидесяти верст. На такое способна была только добрая черкесская лошадь.
Говоря о черкесской лошади, нельзя не сказать о таком традиционном черкесском институте как наездничество или зек1уэ. Зек1уэ - это военный поход за пределы своей Родины за добычей и славой. Чем дальше за пределы родины совершался поход, тем он был престижнее. Отсюда и широкая география походов: Днепр, Волга, Дон; Дунай, Малая и Средняя Азия, Закавказье, о чем свидетельствуют народные предания и исторические источники.
Именно с выведением кабардинской породы лошадей, военные походы приобрели большой размах и именно в этом, на наш взгляд, одна из причин расцвета черкесского наездничества в XII-XVI веках.
Качества, выработанные у кабардинской лошади, определялись целыми комплексами факторов:
* исторические, политические условия существования черкесского этноса: постоянные войны, столкновения с агрессорами (мощными государствами и кочевниками), милитаризованный быт, развитый институт военных походов-набегов с широким ареалом (междуречье Волги и Дона);
* специфические природно-географические, климатические условия. Только на территории исторической Кабарды находится пять природно-климатических поясов. Почти в течение круглого года табуны находились на богатом подножном корме. Зимой и весной они паслись в степной зоне, перемещаясь постепенно в сторону гор, самые жаркие летние месяцы и начало осени лошади содержались на высокогорных альпийских лугах;
* связи с Ближневосточным регионом, откуда ввозились жеребцы благородных арабских, персидских кровей для периодического освежения крови местных пород;
* специальная система содержания, выучки и выездки лошадей.
Все эти и некоторые другие факторы обусловили появление “кабардинской” породы лошадей.
Кабардинская лошадь, по-нашему мнению, сыграла значительную роль, в том, что на этнополитической карте Северного Кавказа появилось этнотерриториальное образование Кабарды. Историки сообщают, что после прихода на Северный Кавказ в XII веке татаро-монгол, этнополи-тическая ситуация на Кавказе резко меняется, аланы и тюрки-кипчаки сходят с исторической арены, а на Центральном Кавказе появляется новое политическое образование - Кабарда, которое очень быстро усиливается, а с начала 16 века политически доминирует на Северном Кавказе. Возникает вопрос - как оно появилось? Может быть, татары добровольно уступили предгорья и равнины Центрального Кавказа кабардинцам? Сомнительно. Скорее всего право на эти территории кабардинцы или, как их еще называли пятигорские черкесы, отвоевали силой. При этом, чтобы противостоять численно превосходящим кочевникам, у черкесов должна была иметься более боеспособная кавалерия, одинаково приспособленная к сражениям на равнине и в горах. Именно такими необходимыми качествами обладала кабардинская лошадь. К сожалению, историки почти не располагают источниками периода 12-14 веков, которые могли бы пролить свет на характер взаимоотношений татаро-монгол и черкесов. Но, начиная с конца 15 века, картина более или менее проясняется. После развала монгольской империи на ее месте возникает ряд политических образований: Крымское, Казанское, Астраханское ханства. Золотая и Ногайская Орда (последняя впоследствии, разделится на Большой и Малый Ногай). Большинство из этих образований, а также Турция предпринимали неоднократные попытки подчинить Кабарду. При этом пятигорские черкесы вели не просто оборонительные войны, но и сами предпринимали активные наступательные действия. Так, например, как свидетельствуют источники, решающий удар, приведший к исчезновению с политической карты Большой Орды, нанесли в 1501 году именно пятигорские черкесы. Кроме того, Кабарда удачно использовала политические противоречия как между собой, так и внутри этих ханств. Историческая хроника сохранила сведения о том, что в первой половине 16 века кабардинцы дважды (1532 и в 1547 годах) захватывали столицу Астраханского Ханства и сажали на Астраханский престол своих ставленников ханов Ахъуэбэча (Ахубеч) и Ямгурчи. То, что эти ханы, а также многие крымские, ногайские, калмыцкие, дагестанские владельцы находились в династическом (через брак) союзе с кабардинскими удельными князьями, свидетельствует о политическом влиянии, которым пользовались кабардинские князья на Северном Кавказе. Заключенный в свое время (1557 г.) династический брак русского царя Ивана IV (Грозного) с дочерью владетельного кабардинского князя Темрюка Идарова одной из своих целей, по нашему мнению, имел заполучение в качестве военной помощи так называемых “панцирников” - кабардинской дворянской конницы. Ее значение и боеспособность определялись не столько количеством, сколько качеством. Помимо прекрасных качеств верховых лошадей, а также боевой, профессиональной подготовки всадников, немаловажное значение имело первоклассное для того времени оборонительное и наступательное оружие кабардинцев.
Кабардинские панцири были почти неуязвимы не только для холодного, но и для существовавшего тогда ненарезного огнестрельного оружия. Даже небольшой конный отряд панцирников представлял в ту эпоху значительную военную единицу.
Высокие воинские качества кабардинцев нашли отражение во многих исторических источниках. Бывший, в начале XVIII века, в Кабарде астраханский губернатор Артемий Волынский, сообщил: “Только одно могу похвалить, что все такие воины, каких в здешних странах не обретается, ибо что татар или кумыков тысяча, тут черкесов довольно двухсот”. Действительно, в средневековой истории Кабарды множество примеров, когда кабардинская конница наносила сокрушительное поражение превосходящей ее в несколько раз по численности крымско-татарской коннице. Самый известный исторический случай - битва 1708 года при горе Кинжал, где 10 тысяч кабардинцев разгромили по разным сведениям от 30 до 60 тысяч крымских татар.
Таким образом, в период средневековья и позже, не было никакой тяжелой или легкой кавалерии, способной сравниться с черкесской конницей. С появлением регулярных армий с новой тактикой и вооружением типа русской армии, когда она начала со времени правления Екатерины II планомерное завоевание Кавказа, роль кавалерии резко упала. Артиллерия и пехотные каре свели на нет возможности черкесской конницы в открытом поле. Но в тактике партизанской войны, скоротечных набегов ее роль во время Русско-Кавказской войны оставалась значительной. Именно в это время появился запрет на употребление в пищу конины, ибо черкесы считали, что лошадь наравне с людьми участвует в священной войне-газавате. “Шыр къэзэуатым хэтщ”.
Таким образом, мы постарались вкратце, насколько это возможно в рамках статьи, показать, какую роль играла кабардинская лошадь в героическом прошлом адыгского народа. Лошадь верно служила черкесам столетиями и, если в нашей истории есть славные страницы, то в этом ее заслуга. С потерей национальной независимости начался закономерный процесс утери нашим народом своих национальных атрибутов, символов как материального, так и духовного плана. Многие справедливо считают, что сейчас стоит вопрос о выживании самого народа и существование черкесов как нации само по себе проблематично. На этом фоне может показаться, что проблемы сохранения кабардинской лошади в ряду множества жизненных проблем адыгского народа, не самая актуальная. Но с потерей кабардинской лошади, как мне кажется, мы безвозвратно утеряем самих себя, часть своей истории, какой-то свой генетический код. Мальчишка, хоть раз в жизни не оседлавший коня, никогда не почувствует себя черкесом и не поймет черкесского духа, который жил в наших предках.
А.С. Мирзоев |
